Сатирические истории

Старший техник Папирусов, проходя мимо городского вокзала, услышал мелодичный перезвон курантов. Папирусов был молод, пытлив и не лишен чувства прекрасного. Он погулял по вокзальной площади, выпил кружку жигулевского пива, купил журнал «Вокруг света». Ровно через час снова подошел к курантам. С башни снова зазвучала приятная мелодия, раздался размеренный гулкий бой.

«Занятно,- подумал Папирусов. — Откуда эта мелодия? Кто ее автор?»

Спросить было не у кого, и, придя домой, он простодушно написал об этом «Спрашивай — отвечаем» популярной газеты.

Скоро пришел ответ:

«Уважаемый товарищ Папирусов!

Ваше письмо мы направили начальнику указанного вокзала для ответа Вам по существу затронутого вопроса».

Начальник вокзала был не менее быстр:

«Гражданину Папирусову.

Копия: редакции газеты «Вечерний звон».

На Ваш запрос сообщаю, что башенные часы, установленные на вверенном мне вокзале, регулярно отбивают четверти и полные часы. Перебоев в работе механизма не наблюдается, жалоб пассажиров и клиентуры на работу часов не имеется».

Факир молча наклонил свой тюрбан.

- Видите ли, дома я обычно подкладываю себе под левый бок думку. Маленькую, пушистую. Есть у вас такая?

Раздался мелодичный звон…

Я вздрогнул: мне в бок ткнулось что-то мягкое. Не глядя, я понял — думка. Однако такой поворот дела меня отнюдь не обрадовал, скорее, наоборот.

- Так! — буркнул я. — За думку, естественно, спасибо. А как насчет комнатных туфель? Жить без них не могу!

Раздался мелодичный звон…

Возле моих ног легла пара великолепнейших шлепанцев.

Слегка озадаченный сверхсервисом, я, однако, решил не сдаваться:

- Все же для настоящего домашнего уюта чего-то не хватает, а? Право, я не чувствую себя, как дома.

Факир молча наклонил свой тюрбан.

Раздался мелодичный звон…

Я сидел за столиком, прикрывшись газетой, и слушал бесконечное ворчание жены. Как дома.

В скверном от бесконечного ворчания жены настроении я проходил мимо недавно открывшегося кафе с трогательным названием «Как дома». Изящная табличка обещала «настоящий уют» и «домашнюю атмосферу».

«Надо взглянуть на этот разрекламированный семейный отдых,- решил я. — Кстати, и нервы расслабятся…»

Дверь кафе бесшумно ушла в сторону, сразу пропустив меня в просторный, полупустой зал. Пучки верхнего света выхватывали из красноватого полумрака низкие, словно для карликов, столики.

Едва я устроился за одним из них, как передо мной возник официант. Густые черные брови и белый тюрбан делали его похожим на факира. Мне он сразу не понравился. Возможно, из-за бровей. А может, тюрбана.

- Как я понимаю, здесь настоящий домашний уют? — вызывающе спросил я.

В темноте двора на первом этаже светилось единственное окно. Лампов несколько раз прошелся возле окна, потом подтащил урну и вскарабкался на нее. В это время в окне свет погас. Стоя на урне, Лампов прислушался. Хлопнула дверь, и во дворе появился Вася. Быстрыми шагами он шел к выходу с территории. Лампов спрыгнул с урны и бросился Васе наперерез.

Они встретились у проходной.

- А, Лампов,- сказал Вася. — Привет.

- Погоди,- схватил его за руку Лампов. — Ты что же, значит, так и уйдешь?

Вася удивленно уставился на Лампова.

- Ты что вчера в кафе обещал?

- Не помню,- смутился Вася.

- Да как же не помнишь?! — закричал Лампов. — «Выйду,- говоришь,- с работы, встречу Лампова у проходной…» Ну, вспомнил?

Вася нахмурился.

- Фу, черт! Я тебя, что же, побить грозился? Извини пожалуйста!

Лампов закрыл глаза. Перед его мысленным взором промелькнули и исчезли бюллетень, льготная путевка, зеленая шляпа и Клава, сидящая с ним в кино. Вместо всего этого завтра будет обыкновенный день.

Глаза Лампова открылись. Перед ним стоял Вася. Тот, кто разбил его мечты.

- Трепач! — взвизгнул Лампов и ударил Васю кулаком.

- Еще десять минут — и мне тут делать нечего! — крикнул Жорка.

- Может, сходить за ним? — предложила курьер Степанида.

- У себя он сидит, в цеху! — крикнул кто-то из окна. — Сверхурочные колотит. «Работы,- говорит,- еще часа на четыре!».

Публика неодобрительно зашумела.

- Я из-за него за ребенком в детский сад опоздала! — возмутилась табельщица Тася и покинула двор.

За нею поднялся местком. За месткомом пошли все.

Двор опустел.

В двенадцатом часу ночи в проходной сидели Лампов и вахтер дядя Паша. Они пили чай и грызли семечки.

- Ожидаешь, значит,- в десятый раз говорил дядя Паша. — Ну-ну, ожидай. Мне места не жалко.

- Я пойду по двору пройдусь,- сказал наконец Лампов.

В пять часов вечера двор фабрики был полон. Лампов стоял на освещенном месте и поправлял галстук. Жорка Заборов нервно переминался с ноги на ногу. В сторонке, на скамеечке солидно дожидались члены месткома во главе с Климом Николаевичем, который, как всегда, задумчиво глядел вдаль. Возле проходной охранник дядя Юра грыз семечки со своим сменщиком дядей Пашей, который по такому случаю пришел на час раньше.

Прошло полчаса. Девушки у забора от нечего делать тихо запели. Солнце неумолимо клонилось к западу. Редактор стенгазеты дочитал «Вечерку», сложил и сунул в карман. Дядя Юра встал, потянулся, вытряхнул остатки семечек из кобуры, и передавая ее дяде Паше, заметил:

- Так и до самой ночи просидеть можно. Ладно, я пойду. Завтра расскажешь.

- Да а он нас, что, за дураков считает? — сказал Клим Николаевич со своего места.