— Не-ет.
- Ну вот. Пойди, выброси ее и вымой руки. Запомни, что мучить насекомых нельзя. Если они вредны, их убивают и только. Так нужно делать и тебе. И ребятам во дворе объясни, чтобы они не мучали.
Лёша уже больше не сопротивлялся. Он послушно сделал то, что велела ему мать. А она после этого уже не замечала, чтобы он мучил мух.
К различным насекомым и животным у него вырабатывалось различное, какое-то своё, особое отношение. Стрекоз он всегда называл ласково «стрекозки», видимо, за прозрачность их крыльев и лёгкость полёта. Кузнечиков называл «кузнецами» — само название говорило об их тяжеловесности. Крупных лягушек называл «лягвами». Гусеницы именовались «гусеничками», и он часто и подолгу наблюдал за ними. Ёж всегда был «ёжиком».
В коробочках и баночках у него жили гусеницы, стрекозы и кузнечики, покуда они выдерживали плен.
Ёжик и черепаха доставляли Лёше много радости. За ними он ухаживал сам, кормил, менял им воду и мог подолгу наблюдать за ними. Наблюдениями делился с окружающими взрослыми, ребятами во дворе.
Много радости в дошкольные годы у Лёши было связано с праздниками — годовщиной Октября, 1 Мая, «маминым праздником» — 8 Марта.
К праздникам начинали готовиться заранее. Лёша видел эти предпраздничные хлопоты взрослых, и их настроение радостного ожидания передавалось ему.
Видел он, как готовят к празднику город: Лёша знал, что будет демонстрация — много люден, пойдёт на Красную площадь с портретами, знамёнами, цветами. В эти дни он всегда с отцом ходил на мост смотреть, как идут демонстранты. Сидя на плече отца, он все же хорошо видел: радостные лица демонстрантов, красные полотнища знамён н лозунгов, слышал весёлую музыку.
Лёша бывал, переполнен впечатлениями. Глаза его сняли, он гордился тем, что и у него тоже есть красный флажок. Вместе с другими ребятами он кричал проходящим «ура-а!».
В свои три-четыре года он смотрел па демонстрантов недолго, не больше часа: более длительный срок для него, малыша, был бы утомительным и вызвал бы перевозбуждение. К тому же Лёша знал, что «папа его тоже пойдёт на демонстрацию». Поэтому он без капризов возвращался домой, хотя всегда готов был посмотреть ещё. Придя домой, он рассказывал матери, что видел на демонстрации, а она внимательно слушала его.